Восьми еще нет. Двери диспансера открыты, около регистратуры стоят посе-тители. Одни медики только начинают прием, другие сдают дежурство: диспансер работает круглосуточно. Ночью сюда сотрудники милиции доставляют на экспертизу граждан, чтобы установить факт употребления алкоголя или наркотиков.

— Мы не знаем, при каких обстоятельствах привезли человека. Наша задача – «продуть аппарат», взять необходимые анализы, заполнить акт. Прошедшую ночь можно считать спокойной: четверо человек с разницей в 2-3 часа. Привозили фигурантов двух ДТП и административных правонарушений. Милиция присутствует при освидетельствовании: мало ли потребуется помощь, – рассказывают медсестра Светлана Мучинская и врач-нарколог Ольга Лабыш.

«Хозяйка» регистратуры Ирина Дунец информирует: чаще всего пациенты приходят в ПНД выписать лекарства, для осмотра в случае оформления группы инвалидности, на консультацию по направлению других врачей. Можно заказать талон и по телефону. На сегодня талонов уже нет, но всегда можно записаться предварительно в удобное для пациента время.

Кто смог подняться – того поддерживаем

Талоны розданы, люди ожидают очереди. Но два психиатра-нарколога вынуждены на время оставить прием. На 8.30 записан особый пациент, которому предстоит пройти врачебно-консультационную комиссию в составе трех врачей-специалистов, чтобы получить допуск к управлению автомобилем, который, как известно, является источником повышенной опасности. Или не получить.

Андрей (назовем его так) выглядит старше своих лет. Старается казаться спокойным. Одет прилично и чисто. Вот только лицо… Впрочем, мне могло показаться. Мужчина работает водителем, характеризуется положительно, но каждый год сдает такой вот «экзамен» на устойчивость к вредным привычкам.

Психиатр-нарколог Юлия Вагуро зачитывает историю «отношений» Андрея с алкоголем и собственной жизнью: у мужчины были суицидальные попытки. Но, по словам пациента, все в прошлом. Андрей поясняет события, отвечает на вопросы, уточняет даты. Да, когда-то пил, сформировалась зависимость. Стоял на учете в ПНД, был снят. Потом случился срыв. Алкоголь «помогал» пережить семейные неурядицы. Снова лечение. Обе попытки уйти из жизни называет спонтанными.

— Есть ли у вас понимание того, что от алкоголя в вашей жизни больше вреда, чем пользы?

— Есть.

— Было ли сожаление, что завершить попытки уйти из жизни не удалось?

— Не было. Как лез в петлю — не помню. Обо всем рассказали родные. О судьбе детей тогда не задумывался.

— Сколько позволяете себе выпить сейчас?

— В пределах нормы. До 300 граммов.

Сейчас у Андрея хорошая работа и дети, которых он растит один. Ежедневно проходит предрейсовый осмотр. Уверяет: он надежен.

К пациенту обращается заведующий диспансером, психиатр-нарколог Александр Божко:

— Есть тревога, которая порождена ответственностью врача. Люди, которые пытались уходить из жизни, непредсказуемы. Такое состояние – прямое следствие употребления алкоголя. Помните: дети усваивают модель поведения и употребления алкоголя от родителей. Если они столкнутся с трудностями – будут поступать, как и вы. Так устроена психика человека. Несмотря на то, что определенные противопоказания есть, считаю возможным допустить вас к работе, а также взять на профилактическое наблюдение сроком на год. Раз в два-три месяца заглядывайте к нам. Жив-здоров, проблем нет – это тоже важно для нас. Не исключено, что годовое ограничение на работу водителем на год будет снято.

Коллеги поддержали решение заведующего. Андрей довольный покидает кабинет.

— Распространен миф о том, что если человек попал к нам на учет, то водителем ему не работать никогда. Если бы мы говорили всем «нет», то работать было бы некому, — с долей иронии говорит заведующий. — Ошибиться может каждый. Если люди находят в себе силы подняться, поддерживаем их. Состояние стабильное – принимаем решение в пользу пациента. Если мы ошиблись, то время укажет на ошибку.

Заведующий Молодечненским ПНД врач психиатр-нарколог Александр Божко.

Как оказалось, подобных комиссий может быть несколько в день по самым разным вопросам. Заведующий диспансером поясняет: например, по поводу невыполнения родительских обязанностей человека с умственной отсталостью. Приводит пример из практики. Женщина — обязанное лицо по Декрету №18. С ее диагнозом она мало где может трудоустроиться. И вообще, может даже не осознавать происходящего. Комиссия полномочна принять решение, по которому такую мать освободят от возмещения расходов государству на содержание ребенка. Бывает, что комиссию собирают по просьбе пациента о снятии с диспансерного учета раньше установлено срока, мотивируя тем, что он, например, нашел хорошую работу и полностью «завязал» с вредными привычками, прошел радикальное противоалкогольное лечение. Но заседание ВКК не будет формальным. В таком случае человек должен убедить врачей, представив соответствующие документы…

За тридцать лет всякого насмотрелась

В процедурном кабинете меня встречает медсестра Янина Сергиевич. Здесь берут необходимые пробы и анализы при экспертизе. Сюда же приходят пациенты на дневной стационар. Вот и сейчас на кушетке под капельницей лежит молодая женщина. Оказалось, страдает депрессией. Самостоятельно справиться с расстройством не получилось. Ей назначено лечение и сеансы психотерапии.

Читайте также: Депрессия -- расстройство, которое не проходит само

— Более чем за тридцать лет работы в диспансере всякого насмотрелась, – рассказывает медсестра. — Наблюдаю, как люди возвращаются к жизни. Частенько рассказывают мне свои истории. Более всего сочувствую психиатрическим больным. Тяжело видеть матерей, которые приводят своих взрослых детей. Хочется им помочь: есть дома закатки – приношу, угощаю. А иной раз нужно быть и настороже. Разный здесь контингент…

Медсестра Янина Сергиевич.

А медсестра социальной помощи Анна Месюль отправляется в Молодечненский дом-интернат психоневрологического профиля, чтобы оформить документы для установления группы инвалидности его постояльцам. Подопечные медсестры — люди, признанные судом в установленном порядке недееспособными.

— Два раза в год мы навещаем их, выявляем, хорошо ли их опекают, смотрим условия жизни, внешний вид. Кого-то устраиваем на социальную койку. Ко мне обращаются с вопросами, как оформить документы по лишению или ограничению дееспособности.

Анна Ефимовна, опытный работник сферы медико-социальной помощи, переживает за своих больных и готова рассказывать о них долго. Сокрушается: в системе социального обеспечения инвалидов достаточно бюрократических моментов.

Еще и больничный выдадут

Присутствую на наркологическом приеме у врача Юлии Вагуро. Ее пациенты — люди с зависимостью от алкоголя и психоактивных веществ.

— Только что приходил пациент с состоянием отмены алкоголя. Оформили направление в стационар. В нашем диспансере можем оказать помощь на бесплатной основе только в первый день. Дальше – за свои. А в стационаре ему еще и больничный выдадут… Вообще, чем больше очереди к наркологу – тем хуже живет общество, — рассуждает Юлия. — За смену принимаю иногда свыше
40 человек. Это немало. Вернувшиеся из мест лишения свободы, обязанные лица, люди, чьи дети находятся в социально опасном положении. Вариантов наблюдения у нарколога несколько. Первая группа – посещения раз в месяц, вторая – раз в три месяца и так далее. Проводим и анонимные приемы, но платно: кому-то так проще. Как правило, это психокоррекционная беседа, установление диагноза, рекомендации.

Психиатр-нарколог Юлия Вагуро.

В кабинет приносят увесистую толстую медицинскую карту.

— Сейчас войдет наркологический пациент. Он много лет приходит к нам за поддерживающим медикаментозным лечением, что позволяет ему сохранять трезвость, контролировать свою жизнь, — объясняет врач.

30 тысяч профосмотров в год

За 9 месяцев этого года в ПНД проведено почти 25 тысяч различных профосмотров, цель которых – забота о здоровье и создание условий безопасности, а не только ограничение или допуск к работе. Самый простой вариант проверки – скрининг-тест.

— На самом деле, они позволяют оценить работу высших психических функций, проверить эмоциональность, память, внимание. «Ты б знал, что они там спрашивают: про стоп-кран в самолете. Психи!» – обсуждают посещение психиатра обыватели, — рассказывает Александр Божко. – Люди вынуждены стоять в общей очереди на медкомиссию. Отдельно проводить такую нет возможности. В основном поток пациентов образуется с утра, а оптимально – чтобы визиты распределялись и на вторую смену. Мы пытаемся решить этот вопрос. Не более одного человека в очереди – это наша мечта. Вообще, время на одного пациента диспансера разное: в среднем 10-15 минут, на первичного – и более получаса.

Тихий пьяница стал тираном

Принудительное лечение людей с неадекватным поведением или психическими расстройствами — это нарушение личной свободы. Но что делать, если человек явно опасен для окружающих и самое страшное пока не произошло?

Александр Божко объясняет некоторые особенности воздействия алкоголя или наркотических веществ. Несколько раз возникшие судороги на фоне отмены алкоголя могут стать постоянными уже без взаимосвязи с ним. Однажды возникшие бред и галлюцинации вдруг появляются просто так уже при относительной трезвости. Тревога, агрессивность становятся постоянными спутниками человека.
Заведующий ожидает посетителя: в его семье живет домашний тиран-алкоголик, и его поведение странное и опасное.

— Сейчас он «на сутках». В начале года выбил мне зубы, потом избил старенькую бабушку. На скандалы несколько раз приезжали милиция и «скорая», — рассказывает про родственника Сергей Иванович. — А ведь лет десять назад был обычным тихим пьяницей. «Слетел с катушек» на фоне конфликтов с женой. Начались проблемы на работе. Лечился, в том числе в Новинках. После стационара лекарства выбросил, решил, что мы хотим его отравить. Он агрессивный, подозрительный: повторяет, что кругом враги, аферисты и заговор, что его родителей убили я и моя жена. При этом сам периодически обращается с заявлениями в правоохранительные органы.

Визитер принес письмо, в котором подробно изложил историю. В диалоге с заведующим выяснилось, что один из предков дебошира был психически нездоров, а другой «умер от водки».

— Человек сейчас отбывает наказание, но он будет выпущен и вернется в семью. Если верить рассказу, так может быть при психических расстройствах, – предварительно комментирует ситуацию заведующий ПНД. — По закону человек должен выразить согласие на лечение. Но ведь за помощью он не обращается или просто к нам не приходит, хотя и состоит на учете. Заложниками ситуации становятся те, кто живет с ним под одной крышей. Они и должны инициировать лечение. Информация, предоставленная в письменном виде, проверяется. Мы имеем право вынести, в том числе в исключительных случаях заочно, заключение врачебно-консультационной комиссии о том, что человек нуждается в принудительном психиатрическом освидетельствовании. В общем, законодательный алгоритм разрешения таких ситуаций есть.

Скорее одинокие, чем опасные

В кабинет заходит представитель территориального центра соцобслуживания населения. Он информирует:

— Одинокая жительница деревни находится на нашем обслуживании, давно болеет. С ней работал психолог на выезде. Женщина назвала день, когда намерена распрощаться с жизнью, поделилась планами с социальным работником и дочерью. Дочь к угрозе отнеслась несерьезно, да и живет она за пределами Беларуси. Сотрудники центра забили тревогу.

— А вдруг она передумает и захочет сделать это сегодня? Ситуация нестандартная: необходимо срочно связаться с амбулаторией и действовать совместно и безотлагательно, — принимает решение заведующий.

Александр Божко рассуждает о тех, кого нередко в народе называют «психбольными» и кого откровенно побаиваются.

— Мнение о том, что все люди с диагнозом психиатра опасны для окружающих, ошибочно. Они в большей степени обречены на тревоги, страхи, одиночество. Исследования показывают, что преступлений и правонарушений среди злоупотребляющих алкоголем намного больше, чем среди людей с психическими расстройствами. Разве что их поступки более вычурные, приобретают большую огласку и запоминаются.

Интересуюсь, влияют ли на активность «странных людей» осень или полнолуние, получаю ответ, смысл которого следующий: по данным исследований ученых – не влияет. Но на практике очевидно другое. Видимо, вопрос этот пока открыт.

«Поймите, я не тот человек!»

У кабинета нарколога стойкое «амбрэ». В коридоре обращают на себя внимание граждане, которых называют бомжами, «алкашами» и т.д. Однако унывать они не привыкли: улыбаются, что-то оживленно обсуждают. Рядом сотрудники РОВД, которые по служебной необходимости приходят в диспансер довольно часто.

— Согласно законодательству, если гражданин совершил три административных правонарушения под воздействием алкоголя или наркотиков, то на него можно оформлять документы для изоляции и принудительного лечения в ЛТП. Врач-нарколог выносит заключение: является ли злоупотребление хроническим, развилась ли зависимость. Сегодня привезли троих человек – одного из места отбывания ареста, двое были вызваны из дома, — разъясняет порядок младший участковый инспектор Александр Сушко.

Младший участковый инспектор Александр Сушко и медсестра-регистратор Татьяна Нащинец.

К психиатру-наркологу Юлии Вагуро заходит с виду приличный мужчина. Но если он на комиссии по принудительному лечению — значит, есть за что. Отвечает на вопросы врача: образование среднее, в армии не служил. В местах лишения свободы провел более пяти лет. Живет один.

Доказано: человек проявляет худшие стороны своей личности, когда в его крови более 2 промилле алкоголя. Врач интересуется конфликтами с другими людьми – родственниками, соседями. За последний год милиция приезжала на скандалы восемь раз.

— Что не можете поделить с окружающими?

— Хотят научить жизни. Последний раз пришел сосед по какому-то вопросу, я уже не помню точно.

— Может, шумно у вас было?

— Не помню. Сосед был пьяный, стучал ко мне в дверь.

— Но протокол ведь на вас составили, а не на соседа. А с другом сколько беленькой выпьете при хорошей закуске?

— Две…

Мужчина словно обижен на весь мир: пьет он раз в неделю, после бани, последний раз дело было месяц назад. Похмельем не страдает, работает. Живет, никого не трогает. Парадокс какой-то.

— Соседи меняются – а картина прежняя. Возможно, от систематического приема алкоголя вас уберегла именно тюрьма? – предполагает врач и озвучивает «вердикт»: взять на профилактическое наблюдение с формулировкой «употребление алкоголя с вредными последствиями». Посещать диспансер раз в два месяца. Это не учет и не наказание. Условие — отказ от спиртного. В этот период могут быть предоставлены помощь, консультации. Если проблемы с законом и злоупотребление алкоголем будут продолжаться, то пациента возьмут на диспансерный учет и будет решаться вопрос о принудительном лечении.

Следом в кабинет на экспертизу стражи порядка заводят тучного мужчину с осоловевшим взглядом, еле стоящего на ногах. Он старательно дует в трубку аппарата.

— Молодец, — хвалят его милиционер и медики и фиксируют: 2,8 промилле алкоголя.

Следующую даму, пришедшую на работу, с утра «сдали» коллеги. Она оправдывается: пила накануне вечером и ночью. Утром – ни-ни. Правда, прибор фиксирует 0,84 промилле, и это опьянение. «Поймите, я не тот человек…», – эмоционально убеждает женщина милицию и врача.

— Алкоголизм – это зависимость. Болезнь. Как и любую другую, ее можно и нужно лечить. Методы лечения есть, но главное в этом деле – желание. Для некоторых выходом является «кодирование», «подшивка». Химическое кодирование – это ввод специального препарата на определенный срок, чтобы снять тягу к алкоголю. Год проходит – нужно думать, что делать дальше. Кто передумал, обращается к нам, и мы снимаем код. Конечно, вначале предлагаем другие варианты. Но это выбор человека. Мы не можем ему запретить пить или ограничить доступ к спиртному, — подводит итог нашего общения психиатр-нарколог Юлия Вагуро.

Помогаем понять происходящее

Психиатр-нарколог Юлия Казакевич ведет психиатрический прием. В кабинет пытается прорваться настойчивая дама, которой «только выписать лекарства». Картина, знакомая по обычной поликлинике.

— Психических расстройств довольно много: органические, вроде деменции, шизофренические, расстройства настроения — панические, тревожно-депрессивные. У людей старшего возраста часто возникают как последствие соматических (телесных) заболеваний. Считается, что распространенность психических расстройств 12-15% от общей популяции. Принимаем пациентов и без талонов: видя состояние человека, не можем отказать. Наша задача — научить пациента, если он даже не избавится от болезни, взаимодействовать с миром, организовывать свое поведение, адаптироваться.

— Близкие, которых родственник перестал узнавать, бьют тревогу не сразу. Больно видеть, когда пожилой муж приводит жену со словами: «Я не могу понять, она ищет мужа, своих родителей, она не справляется по дому, она не варит мне борщ, а по утрам почему-то собирается на работу», — рассказывает Юлия о признаках деменции — приобретенного старческого слабоумия, вызванного нарушением обмена веществ в головном мозге. – Родственникам тяжело это принять, и большую работу приходится проводить именно с ними. Жена не варит борщ не потому, что не хочет. А потому, что она забыла, как его сварить. Человек не знает даже, как берут в руку карандаш.

Степень этого заболевания врачи определяют с помощью специальных тестов в виде ответов на вопросы или рисования фигур. Пациенты приходят, как правило, когда болезнь уже развилась. Хотя выявить нарушения интеллекта можно на более ранней стадии. Есть лекарства, которые замедляют этот процесс, и принимать их нужно пожизненно.

— Существует мнение, что люди умственного труда лучше защищены от этого расстройства. Увы, я бы с этим не согласилась. От деменции не застрахованы люди даже с высоким интеллектуальным уровнем, — делится выводами из своей практики врач. – Разве что интеллект временно позволяет маскировать симптомы развившегося заболевания.

Все чаще диагностируются панические атаки. И с этим расстройством в диспансер приходят в последнюю очередь. Терапевт, невролог, гастроэнтеролог не находят патологий. Но от страха, тревоги, онемения конечностей, мурашек, предобморочных состояний, одышки и т.д. не помогает ни одно лекарство. В ответ на советы обратиться к психиатру за консультацией естественная реакция многих – «я не сумасшедший».

— Расстройство лечится, к тому же мы учим пациентов справляться с ним самостоятельно, — замечает Юлия Казакевич.

Психиатр-нарколог Юлия Казакевич.

Решаюсь заговорить с мужчиной, сидящим в пустом коридоре. В подтверждение доводов врача он рассказывает: сопровождает знакомого, так сказать, для моральной поддержки. Тот лежал в гастроотделении больницы, и врач рекомендовала консультацию психиатра. Прием длится долго, более получаса, в том числе и с участием заведующего диспансером. Наконец молодой человек выходит. Друзья тихо перебрасываются парой фраз и в нерешительности покидают диспансер.

...У обочины стоит «скорая». Девушка пришла на прием к психиатру, но её острое состояние требует неотложной госпитализации. К жительнице района, которая запланировала суицид, также экстренно выезжают медики совместно с психиатрической бригадой.
***
Смена для меня заканчивается словами заведующего диспансером: «Для того чтобы лечение расстройств и зависимостей проходило успешно, люди в первую очередь должны понять происходящее. И наши врачи помогают им в этом».

Сайт Молодечненского ПНД: mpnd.by

Фото: Л. Липницкая, А. Плотко.